Лена Ленина, известная своими «высоковольтными» прическами писательница, автор 26 бестселлеров на русском и французском языках, переехав из Парижа в подмосковное Завидово, стала нашим колумнистом. Она расскажет истории о том, как ее подруги пострадали от вероломных любовных мошенников. Сегодня ее первый рассказ о французской подруге Жаклин.
Жаклин вышла замуж за Жан-Пьера по любви. Они познакомились на конкурсе молодых композиторов. Жаклин сочинила чудесный вальс для скрипки и фортепиано и заняла второе место. А опус, занявший первое место, представлял собой какую-то авангардную фантасмагорию для скрипки, совершенно далекую от классических традиций. Жаклин стояла и плакала от досады перед дверью в Консерваторию, когда мимо нее прошли два парня. Один из них дотронулся до ее рукава и спросил, почему она плачет. Пытаясь успокоить, он пригласил ее в соседнее кафе выпить кофе. Оказалось, что он и есть автор этого музыкального «ужаса». Жаклин было жутко стыдно. Чтобы хоть немного сгладить конфузность ситуации, она предложила ему поужинать. Спустя несколько дней он, в свою оцчередь, сделал ей другое предложение. Теперь оба диплома, за первое и второе места, вместе висят у них в спальне на одной стене.
Потом они вместе учились в Консерватуар Суперьор в восьмом округе, на улице Верон, а потом вместе вырастили двух очаровательных детишек, Клемантин и Поля. Все остальное они делали раздельно. Жаклин стала преуспевающей хозяйкой крупнейшего в Европе музыкального агентства и имела в своей «конюшне» лучших классических музыкантов мира, а также персональный годовой доход в 2 млн евро. Жан-Пьер добился успеха по другую сторону баррикад и, став блестящим скрипачом, играл с самыми именитыми оркестрами планеты и даже неоднократно удостаивался чести играть на скрипке великого Гварнери. Жаклин безвылазно работала в своем парижском офисе на улице Бурдонэ, а Жан-Пьер мотался по всему миру с гастролями. Жаклин была жаворонком, Жан-Пьер — совой. Жаклин любила сладкое, а Жан-Пьер — соленое. Но они были очень дружной семьей. За 20 лет совместной жизни их отношения, пройдя последовательно все стадии любви, переросли из пылкой страсти в родственно-дружескую нежность. Ученые давно доказали, что участок мозга, отвечающий за страстное влечение, не может бесконечно находиться в возбужденном состоянии, поэтому эйфория, а вместе с ней и страсть, проходят за несколько месяцев, в лучшем случае — за несколько лет. Хоть частые разлуки и продлили юношескую влюбленность Жаклин и Жан-Пьера, но беспощадное время превратило ее в душевную привязанность.
Однажды, заключая для своего агентства договор на обслуживание с новым китайским вундеркиндом-виолончелистом, Жаклин познакомилась с представляющим его интересы молодым симпатичным французским адвокатом Ксавье. Ксавье блестяще провел переговоры, вырулил минимальный процент агентству от своего юного клиента и пригласил Жаклин на обед отметить заключение договора. Жаклин, несмотря на занятость, поддалась на уговоры, потому что перед таким красавцем устоять было невозможно. Улыбка Ксавье ее волновала чуть больше, чем того требовала деловая этика. За обедом адвокат восхищался сочностью омара, успехом в бизнесе Жаклин и изяществом ее рук. Жаклин не все помнила из того, что он по-адвокатски красноречиво излагал, потому что от его улыбки у нее случались провалы в памяти. Она волновалась, не выдает ли ее румянец некстати пылающих щек. Хорошо, что, когда он склонился над ее рукой в традиционном почти-поцелуе и она почувствовала жар его дыхания, Ксавье не мог видеть ее расширенных зрачков. Она боялась, что он нарушит французские правила приличия и коснется губами руки, и одновременно желала этого. Он коснулся, но не в тот день. Жаклин и Квасье стали любовниками через неделю после того ужина. В вечернем полумраке ресторана он казался таким же красивым, как и прежде, но еще и каким-то родным. Он снял галстук еще до того, как официант принес меню, и Жаклин безумно захотелось прикоснуться к его гладкой мускулистой груди в проеме расстегнутой рубашки. Французские мужчины, особенно молодые, делают себе интегральную лазерную эпиляцию. Они переняли эту привычку у профессиональных стриптизеров. Женщинам всегда нравились их шелково-выбритые накачанные тела. Ей захотелось прикоснуться рукой к коже под рубашкой у Ксавье. «Интересно, есть ли у него «шоколадные плиточки» на животе?» — подумала Жаклин. Она ни за что не осмелится дотронуться до него сама. «Боже, какие у него чувственные губы!» И он, словно услышав ее, наклонился ближе и рассказывал какую-то забавную историю. «Какие белые у него зубы!» — восторгалась Жаклин. Рука Ксавье легла ей на руку. Жаклин вспыхнула: «Хоть бы он не заметил...» Она не слушала, что он говорил, она боролась с собой, чтобы не покраснеть.
Незаметно для обоих они оказались у дверей того отеля, что был по пути из ресторана. Ксавье почувствовал ее дрожь и прислонил своим телом к стене. Его губы почти дотронулись до ее губ. Она осознавала всего две вещи — что у него напряглось внизу живота и что у нее подкашиваются ноги. Когда непонятно каким образом они оказались в номере и Ксавье обрушился на нее с поцелуями, Жаклин показалось, что она взорвется от переполняющей ее страсти. Их тела переплелись на огромной кровати, и на ней треснула шелковая блузка. Ксавье помог ей избавиться от нее. Потом прикоснулся лицом к ее животу. Снял юбку и нежно стянул кружевное белье. Молодые французы умеют владеть языком, потому что они знают, с чего начинается любовь, — с ее удовольствия. В воздухе как будто зазвучала нежно-страстная увертюра Брамса к концерту для скрипки с оркестром в исполнении гениального Репина. Она застонала. В ней бушевал пожар, а потом все вспыхнуло, и невидимый оркестр оглушительно ударил во все свои барабаны. Ее тело содрогалось от сладкой судороги. Они как будто сыграли в унисон энергичный марш в четыре руки на фортепиано. Она никогда раньше не испытывала такого восторга. Потом все стихло, и они еще долго лежали молча в звенящей тишине. Она была счастлива. Все, что было до сегодняшнего дня, казалось примитивным, как музыкальные гаммы для малышей.
Жаклин начала придумывать несуществующие командировки и вести себя очень осторожно. Она научилась называть Ксавье не иначе как мон амур, чтобы случайно не произнести его имени, обращаясь к мужу. Она следила за своим бельем, возвращаясь из отеля, в котором они с молодым адвокатом предавались запретной страсти, чтобы, не дай бог, не надеть ничего наизнанку. Она никогда не разговаривала с Ксавье по телефону дома в присутствии мужа — обладая совершенным музыкальным слухом, он мог услышать что-нибудь даже через три комнаты. Она берегла их семейный очаг от любых потрясений, боясь ранить чувствительную творческую натуру мужа. Но не встречаться с роскошным красавцем не могла. Спустя пару месяцев, она получила письмо. Снаружи это был простой белый конверт, который можно купить в супермаркете «Монопри» по три евро за 100 штук, с обычной почтовой маркой. Но внутри его лежала бомба: фотография, где они целуются с Ксавье, сделанная через стекло парижского кафе, и записочка, в которой выражалась вежливая просьба заплатить 100 000 евро за молчание. С послесловием, обещающим следующее письмо с подробными инструкциями, куда отнести деньги. Жаклин стало не по себе. Она позвонила Ксавье и попросила срочно приехать.
Покрутив в руках записку, Ксавье зачем-то понюхал конверт и заключил, что лучше ей заплатить, чтобы не получить огласки, чтобы не убить мужа изменой и чтобы детей не дразнили в школе. Второе письмо пришло ровно через неделю. Шантажист или шантажистка как будто услышал угрозу Жаклин пресечь в будущем их попытки и решил сразу сорвать куш побольше: в записке значились не только день выплаты, камера хранения на Восточном вокзале и код ячейки № 11, в которую нужно было положить сумку с деньгами, но и новое требование — увеличение суммы до 300 000 евро. Жаклин опять засомневалась, платить или нет. Ксавье опять убедил ее, что лучше заплатить и отвязаться. Жаклин не понимала, почему красавец так настаивает. Он признался в том, что хочет избежать скандала, потому что готовится к свадьбе с дочерью своего патрона, ведь он тоже хотел бы иметь детей, а Жаклин уже не может ему родить. У Жаклин неприятно похолодело в груди. А ведь она искренне верила, что он ее любит! Из-за этого циничного типа она поставила под угрозу ее замечательную семью, ее милого и нежного Жан-Пьера и ее карьеру. Она попросила красавца уйти, но работать у нее не получалось. Она плакала и смотрела на письмо, думая: «А вдруг это идея Ксавье? Может быть, он давно решил ее использовать?» Но отогнала эти ужасные мысли и решила собрать требуемую сумму, чтобы отвезти на вокзал.
К ячейке № 11 камеры хранения на Восточном вокзале в тот день подходили три разных человека. Первой была Жаклин, она положила в ячейку тяжелую сумку с деньгами. Затем подошел Жан-Пьер, случайно зашедший в офис к жене в ее отсутствие и нашедший у нее на столе записку шантажиста. Он забрал сумку, нервно оглядываясь. После него через четверть часа подошел Ксавье, открыл ячейку и грязно выругался: «Скупая шлюха! Ради несчастных 300 000 готова потерять семью!»
…Жаклин навсегда рассталась с любовником и улетела с Жан-Пьером отмечать серебряную свадьбу на Мальдивы. Она и не заметила, что у любимого мужа появилась еще одна скрипка. Скрипка Гварнери.
Источник
30-11-2018 20:30